В-третьих… В-третьих, меня беспокоил телефонный звонок, прозвучавший прошлым вечером. Точнее, не сам звонок, а то, что за ним последовало. Звонил незнакомый номер. И голос звонившего показался мне незнакомым. Я удивилась: менеджеры по продажам в такое время обычно не названивали. Но звонивший и не собирался ничего продавать. Он представился, и я всё-таки вспомнила его. Вспомнила и обрадовалась. Звонил человек Александера, тот, кого я называла «агентом Кеем».

В этот момент я решила, что наглый блондин умудрился избежать смерти и…

Но нет. «Агент Кей» намеревался исполнить последнюю волю Александера и ждал меня у ворот университета. Это могла быть простая встреча, а могла быть и ловушка Марго. Но тогда я об этом даже не подумала и помчалась на встречу.

«Агент Кей» сообщил мне о смерти Александера и передал небольшой мягкий сверток. Разворачивать его я не стала, решив знакомство с нежданным подарком отложить на потом. Зато решила задать пару вопросов. Про Александера. Про Марго. Про всё остальное.

Молчать «Агент Кей» не стал и поделился тем, что знал. Александера убили в кафе «Ля Роз де Молинар». Убийца остался неизвестным. Полиция вела расследование, опрашивала персонал, но внятных ответов добиться так и не смогла. Александер кого-то ждал, к нему подобрался убийца, заколол чем-то тонким и острым и ушел. Официанты уверяли, что в кафе никто не входил, из кафе никто не выходил. Полиция подозревала персонал в соучастии, но внутри находились посетители, которые тоже ничего не заметили. Вот их записать в соучастники никак не получалось. Хотелось конечно, но…

Марго, когда узнала про убийство, страшно разъярилась. Начальника охраны лаборатории тут же уволила. И всю остальную охрану сразу разогнала, заменила на новых, на тех, кого привела с собой. И большую часть техников заменила. Хотя они вроде как ни в чём не повинны. Да и охрана, если вдуматься, была ни в чём неповинна. Их не нанимали следовать за Александером денно и нощно. Но Марго это не интересовало…

— А это? — я тряхнула свертком.

— Мистер Александер просил передать это вам, мисс Хьюз, если с ним что-нибудь случится, — сообщил Агент Кей невозмутимо. — Он умер, я передал. Всё просто.

— Хорошо, — кивнула я, — спасибо.

— И еще, мисс Хьюз, — «Агент Кей» замялся. — Те, новые, которые пришли с Марго. Они… Они не люди.

— Да? — я подняла бровь. — И кто же они?

— Я не знаю. Не знаю, — собеседник напрягся и, старательно отводя взгляд добавил: — Я больше ничего не могу вам сказать. Понимаете? Не могу. Будьте осторожны.

Он ушел. Я проводила его взглядом и направилась к общежитию. А по дороге развернула сверток и обнаружила в нём две жёлтые резиновые перчатки. Простые желтые перчатки. В похожих перчатках моя мама мыла посуду, пока не купила посудомойку. Очень «ценный» и очень неожиданный подарок. То ли Александер перед смертью окончательно съехал с катушек, то ли он хотел мне на что-то намекнуть, то ли…

И последней, четвертой, вестью, взволновавшей меня, стал разговор с Бобби.

Когда я вернулась в общежитие, соседка уже готовилась ко сну. Стянув ботинки, я рухнула на кровать и задумчиво проговорила:

— Отец Эдуардо — вампир, Кларк Рент — оборотень, я — полукровка. А кто — ты?

— Дочь полукровки, — хмыкнула Бобби и, перевернувшись на живот, выжидающе уставилась на меня: — Бабка у меня Ширвани.

Я промолчала.

— Шрам и Лапласа Шэдоу полукровки, — добавила соседка разочарованно, похоже она ожидала какой-то иной реакции. — Шрам наполовину Ширвани, а Лапласа…

— …Джентри, — закончила я за нее.

— Как ты?.. — Бобби от удивления аж приподнялась на локтях.

— Она мне не нравится. Как и Александер. Как и Марго. Они Джентри, и связь уловить нетрудно.

— Верно, — хмыкнула соседка. — Мне они тоже не нравятся. Все Джентри такие высокомерные, такие наглые, такие… такие… такие раздражающие!

— Да, очень раздражающие, — я решила не уточнять, что и Марго, и Александер, и Лапласа вызывали у меня несколько иную реакцию. Не раздражение… Как мне казалось, ложь, фальшь и обман составляли истинную сущность Джентри. Поэтому существование подобных созданий было чем-то противоестественным, совершенно невозможным, абсолютно нереальным. Кстати!..

— Скажи, — я испытующе уставилась на Бобби, — а кто я? Джентри? Ширвани? Кто-то еще?

— Ты? — соседка ответила задумчивым взглядом и медленно произнесла: — Думаю, ты Ширвани. Еще не проявившаяся…

— Проявившаяся?

— Да, — Бобби скосила глаза в сторону, прислушалась, мотнула головой и продолжила объяснять. — В какой-то волнующий момент ты начинаешь видеть тени, всё вокруг становится нереальным, тебя переполняют новые, неиспытанные ранее ощущения, и твой острый разум превращается… в вязкое желе. И, чтобы сохранить себя, нужно воплотить собственное безумие в нечто осязаемое, дать ему проявиться.

— И у тебя тоже?.. — договорить мне не удалось.

— Да заткнись ты наконец! — ни с того ни с сего рявкнула Бобби и метнула подушку. Подушка рассекла воздух, стукнулась о стену, упала на пол. Соседка тяжело вздохнула и виновато посмотрела на меня: — Извини. Да, у меня тоже есть… Проявление. Очень надоедливое.

— Понятно, — медленно проговорила я, задумчиво разглядывая упавшую подушку. — Значит, очень надоедливое.

— Очень! — фыркнула соседка и, завернувшись в одеяло, отправилась за подушкой. — И он не хочет, чтобы я рассказывала тебе про него.

— А Джентри? Они тоже идут путем… Безумия?

— Почему это Безумия? — обиделась Бобби. — Это не Безумие! Это Проявление.

— Хорошо-хорошо, — спор о позитивных симптомах шизофрении не привел бы ни к чему хорошему. — Так что насчет Джентри?

— Ты не понимаешь… — Бобби вернулась на кровать с подушкой. Отряхнула добычу и, положив ее под голову, взглянула на меня: — Они другие. Если Ширвани приспосабливаются к миру, пропускают его через себя, изменяются вместе с ним, оставаясь незамеченными блеклыми тенями, то Джентри меняют мир под себя. Их видят все, и никто не может остаться равнодушным. Вокруг них толпы людей и иных разумных и неразумных созданий. Эмоции, яркость и свет. Если Ширвани — тени, то Джентри — солнечные блики. Они управляют другими и способны изменить реальность щелчком пальцев. Да и без щелчков неплохо справляются. Если бы я могла…

— Постой-постой, — перебила я соседку. — То есть ты знаешь, что мы идем сражаться с кем-то, кого можно назвать богом, и тебя волнует нечто иное?

— Почему богом? — Бобби легкомысленно отмахнулась от моих слов. — Это обычная Джентри. У нее есть пара фокусов, но пара фокусов есть и у меня, и у Шэдоу, и у Шрама, и у отца Эдуардо.

— Ну да, — не очень поверила я ей. С тем же Александером справиться удалось только с помощью Источника. И то: второй раз он добрался до Источника без особых проблем, и никто не смог ему помешать. — Пара коробок с карандашами станут для Марго неприятным сюрпризом?

— Почему пара? — соседка недовольно глянула на меня и всё-таки засмеялась. — Не в карандашах дело. Завтра увидишь. Всё будет отлично: мы ей покажем!

— Как скажешь, — эти слова меня не сильно вдохновили, но развивать тему было бессмысленно. — Давай, спать.

Мы выключили свет, легли. Я поворочалась немного, заснула и спала без сновидений. Но сегодня на занятиях внезапно всё осознала. Если я полукровка-Ширвани, то меня ждало Безумие.

В нашей большой семье многие отличались… эксцентричностью, но мне не хотелось перещеголять всех. Стать ненормальной? Съехать с катушек? Видеть несуществующее? Общаться с воздухом? Выпадать из реальности? Превратиться в слюнявую идиотку, неспособную сложить два и два? Бобби тактично умолчала о том, какими бывают Проявления. Еще тактичней она умолчала о тех, кто не сумел сохранить себя. Почему-то мне казалось, что такие полукровки оказываются в психиатрических лечебницах.

И подобная скорбная участь ждала меня?

Неожиданная мысль. Пугающая мысль. Отвратительно реальная мысль. К тому же… Новая встреча с Марго могла стать очень волнующим событием. И в этот момент меня могло настигнуть Проявление. В один момент я могла потерять всё. От привычного мира и так ничего не осталось. Но потерять еще и остатки здравого смысла?